Наука о ядах и противоядиях на руси. Антидот: можно ли спастись от отравления? Средневековье и Возрождение
Текущая страница: 25 (всего у книги 44 страниц)
История противоядий – история ядов
Появлению эффективных противоядий предшествовал долгий путь исканий многих поколений человечества. Естественно, что начало этого пути связано с тем временем, когда людям стали известны яды. В Древней Греции существовало убеждение, что против любого яда должно применяться своё противоядие. Этот принцип, одним из авторов которого был Гиппократ, поддерживался и другими выдающимися представителями медицины в течение многих веков, хотя, конечно, в химическом смысле тогда не существовало каких-либо оснований для таких утверждений. Тем не менее признание представителями древней медицины за противоядиями особо специфических целебных свойств само по себе является примечательным, ибо в дальнейшем отдельные антидоты стали наделять многими свойствами. Так, в книге Никандра из Колофана (185-135 гг. до н.э.) под названием «Алексифармака» можно уже встретить упоминание о подобных антидотах. Примерно к этому времени надо отнести и знаменитый антидот понтийского царя Митридата VI Эвпатора (120-63 гг. до н.э.), состоявший из 54 частей. Он включал опий, различные растения, высушенные и растёртые в порошок части тела змеи. Имеются свидетельства, что Митридат принимал свой антидот ежедневно малыми дозами, чтобы выработать невосприимчивость к отравлениям любыми ядами. Предание гласит, что эксперимент оказался удачным. Когда против царя вспыхнуло восстание под руководством его сына Фернака и Митридат решил покончить с собой, все его попытки отравиться оказались тщетными. Он погиб, бросившись на меч (цит. п. Огрызков К И. Польза и вред лекарств. М, – Медицина, 1968). Впоследствии на его основе было создано другое универсальное противоядие под названием «терьяк», которое в течение многих веков применялось в разных странах для лечения отравленных, хотя обладало только успокаивающим и болеутоляющим действием. Описание универсального противоядия есть и у Плиния Второго (23-72 гг. н.э.). Таким противоядием он считал молоко.
Показатель тяжести отравления, хорошо зарекомендовавшая себя система баллов, относящаяся ко всем системам органов для оценки тяжести отравления, слегка скорректирована, чтобы соответствовать специфике отравления цианидом. Сообщенные случаи затем оценивались для использования антидотов. В большинстве случаев были даны одиночные антидоты, хотя в некоторых сочетаниях антидотов были использованы. Случаи были разделены на группы лечения на основе последовательности, в которой вводились разные антидоты, если было дано более одного противоядия.
Во II – I веках до н.э. при дворах некоторых царей специально изучали действие ядов на организм, причём сами монархи не только проявляли интерес к этим исследованиям, но иногда даже принимали в них личное участие. Объясняется это тем, что в те времена яды нередко применялись для убийств прежде всего с политическими целями. В частности, для этого использовали змей, укус которых рассматривался как кара богов. Так, например, царь Митридат и его придворный врач ставили опыты над приговорёнными к смерти людьми, которых они подвергали укусам ядовитых змей и на которых испытывали различные способы лечения. Впоследствии они составили «Тайные мемуары» о ядах и противоядиях, которые тщательно охранялись. В 66 г. н.э. эти мемуары были захвачены римским полководцем Помпеем и по его приказу переведены на латинский язык.
Отдельные казуистические отчеты о случаях, кратко описанные в таблицах, были собраны в приложении в виде резюме, чтобы сделать главы антидотов более удобочитаемыми. Общая оценка была сделана для каждого противоядия. Доклинические антидоты были рассмотрены на основе данных экспериментов на животных. В частности, альфа-кетоглутарат и кобинамид и, в меньшей степени, дигидроксиацетон и пируват, по-видимому, обладают многообещающим потенциалом в качестве цианидных антидотов.
Было очевидно, что, хотя все антидоты прямого действия могут отменить остановку сердца или, по крайней мере, способствовать реанимации, они не могут предотвратить неврологические осложнения из-за гипоксии во всех случаях. Тиосульфат натрия, по-видимому, действует быстрее, чем считалось ранее, но эффективен при введении только при умеренном отравлении. Было установлено, что амилнитрит при введении одного из них эффективен при умеренных и тяжелых отравлениях. Было установлено, что гидроксикобаламин при введении сам по себе является эффективным при тяжелых отравлениях.
Но, пожалуй, наиболее интересные сведения о противоядиях содержатся в произведении выдающегося врача античной эпохи Клавдия Галена (129-199 гг. н.э.), которое так и называлось – «Антидоты». В нём Гален приводит список важнейших из существовавших тогда противоядий, которые затем в течение почти двух веков находили практическое применение. Гален считал, что применение лекарств, в том числе противоядий, должно в основном соответствовать принципу «противоположное противоположным». Так, он различал охлаждающие, согревающие и вызывающие гниение яды, а в качестве противоядия рекомендовал вещества, восстанавливающие нарушенное в организме равновесие. Например, при отравлении опием, считавшимся охлаждающим ядом, рекомендовались согревающие процедуры.
Было также установлено, что комбинации нитрита натрия и тиосульфата натрия, с амилонитритом или без него, а также диметиламинофенола и тиосульфата натрия также являются, по меньшей мере, частично эффективными. Этим средствам, образующим метгемоглобин, требуется комбинация с тиосульфатом натрия для захвата цианида, высвобождаемого при восстановлении физиологического метамоглобина. В любом случае внутренняя токсичность эдетата дикобальта значительно снижает его применимость.
Что касается его эффективности и низкой токсичности, то тиосульфат натрия может быть получен после всех антидотов прямого действия в ситуациях, когда замедленное образование цианидов не может быть исключено. Кислород, в отличие от других обсуждаемых антидотов, не влияет на токсикокинетику цианида и поэтому не рассматривается как антидот в своем собственном праве. Кислород был только частично эффективным при тяжелых отравлениях, а другие антидоты были полностью эффективны без кислорода. Введение нормобарического кислорода в сочетании с другими антидотами к цианиду является очень эффективным и, возможно, по крайней мере аддитивным.
Надо отметить, что в первом тысячелетии н.э. наука о ядах и противоядиях мало продвинулась вперёд. В сочинениях этой эпохи можно найти взгляды и предписания античных авторов, например Галена, Никандра из Колофана, множество рекомендаций, основанных на религиозных представлениях и схоластических умозаключениях. В частности, в те времена и вплоть до Средних веков и эпохи Возрождения упорно поддерживалась вера в единый механизм (принцип) действия ядов, а значит и в то, что побеждены они могут быть только универсальными антидотами. Одним из веществ такого рода длительно считался безоар – измельчённый жёлчный камень, извлекавшийся у жвачных животных и нашедший широкое применение в качестве противоядия наружного и внутреннего использования при различных отравлениях и заболеваниях. Увлечение идеей создания противоядия многостороннего действия продолжалось и в более позднюю эпоху, что видно на примере антидота Маттиомуса (1618 г.), включавшего около 250 компонентов. В медицинских книгах XVII и XVIII вв. всё ещё можно было найти упоминания о безоаре и других подобных антидотах как о чудесных и верных средствах против всех ядов и заразных болезней.
Однако рекомендуется, чтобы в условиях отсутствия кислорода лечение антидотами до цианида не должно задерживаться. В связи с различными обстоятельствами цианидного отравления механизм образования цианида, курс, серия случаев, таблицы случаев и обзор использования противоядия в соответствующих условиях были отменены, прежде чем рекомендовать конкретное противоядие для состояния.
Таблица 1: Антидоты рекомендуемые для острого отравления цианидами. Основой лечения отравления цианидом, независимо от источника, являются обычные меры жизнеобеспечения, то есть кислород, и при необходимости механическая вентиляция и обеспечение надлежащей циркуляции, например. катехоламинов.
Ещё в древности широко было распространено требование к противоядиям (как, впрочем, и к лекарствам вообще) как к средствам, способствующим изгнанию яда из организма или притягивающим его к себе. Считалось также, что эти вещества должны возбуждать соответствующие функции организма с целью скорейшего освобождения его от токсичного агента. Поэтому с давних времён высоко ценились лекарства, вызывавшие рвоту, понос, усиленное мочеотделение, потоотделение, слюноотделение. Надо сказать, что и до настоящего времени рвотные, слабительные и мочегонные средства играют немалую роль в лечебных мероприятиях по удалению ядовитых веществ из организма.
Врач борется за получение противоядия от смертельного яда. Элизабет Девитт отслеживает битву. Иллюстрируется Кирстен Хантли и Таня Янг. Для грибных кормов они также могут быть смертельными. Но если кормушки смешивают этот гриб с другими грибами, есть только одна из них может быть последней ошибкой их жизни. Через несколько часов после еды с грибами, собранными в местном парке, у них была рвота и тяжелая диарея. К тому времени, как они прибыли в Доминиканскую больницу в Санта-Крус и рассказали о своем ужине доктору Тодду Митчеллу, у них были серьезные проблемы.
Для раннего средневековья наиболее ценным с точки зрения практических рекомендаций по борьбе с отравлениями следует признать знаменитый «Канон врачебной науки» Абу-Али Ибн-Сины (Авиценны) (980-1037 гг.), созданный в период с 1012 по 1023 г. В нём описано 812 лекарств растительного, животного и минерального происхождения и среди них немало противоядий. Вообще Ибн-Сина придавал противоядиям большое значение. В то время на Востоке были распространены умышленные отравления, в особенности посредством подмешивания яда к пище. Поэтому в «Каноне» даются специальные советы, как уберечься от яда, и подчёркивается, что попадание яда в пищеварительный тракт после еды облегчает течение отравлений. В «Каноне» приводится немало конкретных советов по применению противоядий при различных интоксикациях. Например, отравленным солями предписывалось молоко и масло, а отравленным железными опилками и окалиной – магнитный железняк, который, как тогда считалось, собирает рассеивающиеся в организме железо и другие металлы. Особое место в сочинениях Ибн-Сины занимает описание укусов ядовитых членистоногих и змей и способов борьбы с их последствиями. Не оставил он без внимания и кишечные отравления, в частности ядовитыми грибами и испорченным мясом. В качестве противоядий Ибн-Сина рекомендовал антидот Митридата, а также инжир, цитварный корень, терьяк, вино.
Хотя Митчелл никогда не обращался с отравленными грибами пациентами, он знал, что их печень подвергается нападениям. Он еще не знал, что антидот не спасет их - по крайней мере, нигде в Соединенных Штатах. Ну, они не собирались умирать на моих часах, - говорит Митчелл.
Но это не мешало Митчеллу, который преследовал каждую ключевую компанию и чиновника, необходимые для доставки наркотиков в Калифорнию на рейс в последнюю минуту. Спустя одиннадцать дней все, кроме старшего члена семьи, возвращались домой. Она умерла, одна из 12 пострадавших грибов в государстве с тех пор.
В начале XII в. на Востоке получило известность сочинение одного из последователей Ибн-Сины – Зайнуддина Джурджани под названием «Сокровище Хорезмшаха», написанное на таджикском языке (фарси). Это многотомный труд, который содержит большое число оригинальных сведений о характере и механизмах действия различных токсических веществ, о способах лечения отравлений. Что касается противоядий, то Джурджани описывает в основном те из них, которые упоминались ещё античными авторами. Немало рекомендаций по наиболее рациональному использованию противоядий приводится в другом средневековом медицинском трактате, известном под названием «Салернский кодекс здоровья» и составленном Арнольдом из Виллановы (1235-1311 гг.). Это замечательное произведение содержит множество медицинских рекомендаций по борьбе с отравлениями, изложенных в стихотворной форме. Вообще слова «яд» и «противоядие» довольно часто употребляются в «Кодексе». Вот только 2 примера:
Теперь Митчелл завершает единственное клиническое испытание в США для противоядия от яда, известного как аматоксин. Его трехлетнее исследование охватило более 60 пациентов. До сих пор почти все они выжили. Его результаты могут переписать трагические концы рассказов о токсичности грибов.
Многие пациенты выживают без противоядия. Они восстанавливаются после больших доз внутривенных жидкостей и лечения рвоты и диареи. Но некоторые люди спирали вниз в печеночную недостаточность. Митчелл обнаружил, что экстракт молочного чертополоха может спасти этих пациентов, пока их почки еще не закрылись от серьезного обезвоживания. При раннем лечении противоядием и интенсивной жидкостной терапии печень может преодолеть шок грибного токсина.
Рута, чеснок, териак и орех, как и груши, и редька,
Противоядием служат от гибель сулящего яда.
Надо солонку поставить перед теми, кто трапезой занят.
С ядом справляется соль, а невкусное делает вкусным.
Интересно отметить, что ещё за 3…4 века до Арнольда из Виллановы в том же Салерно был создан практический труд под названием «Антидотарий» – книга наиболее употребительных средств борьбы с отравлениями.
«Смертельная шапка» отличается от других членов ее грибковой семьи. Аманиты не так уж разборчивы. Теперь он процветает под дубами Западного побережья, соснами Восточного побережья и даже красноватыми. Кормары нашли их на Среднем Западе и в Техасе. В отличие от других ядовитых толкателей, обнаруженных в природе, ни один из этих смертоносных грибов не выглядит опасным или не содержит предупреждений о горькой дегустации. «Они чрезвычайно привлекательные грибы - они просто выглядят так, как будто на вкус, поэтому они могут быть реальной угрозой», - говорит Дэвид Кэмпбелл, эксперт, который уже более двух десятилетий определил грибы для Калифорнийской системы контроля отравления.
Нередко художественные произведения средневековых авторов строились на сюжетах, связанных с использованием ядовитых веществ. Иногда в них описывались способы, позволявшие предотвращать отравления или бороться с ними. Подчас слова «яд» и «противоядия» в этих произведениях приобретали иносказательный смысл: под ядом понималось зло, а противоядие олицетворяло положительные качества человека. Например, выдающийся персидский поэт Саади (XIII в.), напутствуя своего героя, восклицает:
Этот аппетитный внешний вид вызвал неприятности Фрэнк Константинополь. Посетители с белой крышкой выглядели как идеальные ингредиенты для жаркого движения. «Они очень понравились». Спустя несколько часов Константинополь сказал, что он «чувствовал, как его желудочные кислоты пробегают по его телу». Хотя он подозревал, что грибы являются причиной, он ожидал, что симптомы диареи исчезнут.
Амотоксин начал работать своими злыми способами. Это настолько выносливо, что пищеварительные ферменты во рту и желудке не влияют на него. Затем он проскальзывает через стенку кишечника и поглощается кровью. Все, что входит в нашу кровь из нашего кишечника, сначала направляется в печень, в центр детоксикации организма.
Но, друг, ведь ты богат!
С противоядием не страшен яд.
Множество советов, рецептов и правил по борьбе с отравлениями содержалось и в других сочинениях древности, немало их передавалось из поколения в поколение у разных народов. Так, у индейцев как антидот против яда отравленных стрел использовался табак, причём его употребляли не через рот, а в виде табачного клистира. Некоторые приёмы предупреждения отравлений становились обрядами и должны были исполняться всеми членами общины (рода, племени). Иногда они использовались лишь избранными, привилегированными людьми. Например, в книге доминиканского монаха Ажилду да-Эспиноса (XVII в.) описан способ создания резистентности к ядам с помощью самих ядов. Одна из глав этой книги так и называется – «О яд ядущих». В ней да-Эспиноса так описал обряд, существовавший на территории нынешней провинции Катанга (республика Заир): «…По вечерам король деревни и с ним уважаемые люди, которых мы бы назвали его министрами, изгнав из дома жён, детей и рабов, принимались в огромном котле варить некую жидкость, изрядно зловонную и гнусного вида, причём размешивал её увешанный ужасными амулетами старик, без сомнения, местный колдун…» Потом, как пишет да-Эспиноса, король и министры по очереди пили адскую жидкость, предварительно размешав её с водой и мёдом диких пчёл. На недоуменные вопросы монаха ему ответили, что это яд, а пьют его каждый день по небольшой дозе для того, чтобы стать невосприимчивым к отраве, «буде захочет ею воспользоваться некий злонамеренный человек». На глазах у высказавшего недоверие да-Эспиноса отвар дали выпить собаке. Не прошло и десяти минут, как несчастное животное задёргалось в предсмертных судорогах. Колдун предложил выпить монаху, но тот отказался. «Теперь и я убедился в том, что это яд. По моему разумению, тут не обошлось без дьявола, а я не сомневался, что мне он помогать не станет…» Нетрудно заметить, что в этом описании содержится нечто сходное со способом создания невосприимчивости к яду, применявшимся царём Митридатом. Кстати, у Ибн-Сины также можно найти описание привыкания к токсичным веществам, использовавшегося даже в политических целях: невольниц, которые в результате длительного употребления небольших доз яда, например аконитина, приобретали к нему резистентность, подсылали для убийства людей, имевших с ними общение.
Там большинство аматоксинов вытесняется; две трети полезной нагрузки на яд поступают в почки, что выводит ее из организма в моче. Но даже если почки выполняют свою работу, проблема в том, что она остается позади. Он проникает в клетки печени путем связывания с транспортным белком, который клетки пропускают. Наши печень переживают самые ядовитые нападения, потому что они могут регенерировать, создавая новые клетки.
Жестокий поворот биологической инженерии приносит больше ядов обратно в печень. Большинство метаболических путей пытаются сохранить и переработать. Когда печень разрушает питательные вещества или токсины, он отправляет их обратно в кровоток. Эти побочные продукты часто упаковываются с желчью или другими биологическими эскортами, чтобы помочь организму использовать или устранять их. Затем некоторые из этих эскортов циркулируют обратно в печень. Аматоксин связывается с желчью, возвращаясь к еще одной атаке на клетки печени.
Качественно иной этап развития учения об антидотах связан со становлением химии как науки и, в частности, – с выяснением химического состава многих ядов. Этот этап начался с конца XVIII в., и его можно считать переходным к нашему времени. Некоторые из созданных в конце XVIII и начале XIX в. противоядий существуют и поныне. Прежде всего в химических лабораториях того времени в сотрудничестве с медиками были найдены противоядия – нейтрализаторы ядовитых веществ, которые образовывали с ядами нетоксичные нерастворимые в воде соединения. Вначале такие антидоты, основанные главным образом на реакциях замещения и двойного обмена, демонстрировались в пробирках, что позволило скоро внедрить их в практику.
Если ничто не прерывает этот цикл, каждая клетка в печени разрушается. Без противоядия, говорит Митчелл, лучший возможный результат - отрезвление: пересадка печени, пожизненное лекарство для сохранения новой печени и семизначный госпитальный счет. После трех дней неумолимого рвоты и поноса он отправился в отделение неотложной помощи. Когда анализы крови показали, что его печень плохо работает, врач сказал ему: «Мы пересекаем наши пальцы, чтобы вы смогли выздороветь». Его родственники уже посетили.
В то время он не понимал, почему все они плакали или почему они называли его мать, которая все еще живет на Филиппинах. Машина скорой помощи бросилась в Константинополь в госпиталь Университета штата Джорджтаун, учреждение, известное своими знаниями в области трансплантационной медицины. Его врач быстро набрал свое имя в списке для новой печени. Она никогда не обращалась с пациентом, отравленным грибами, но коллега дал ей контактную информацию Митчелла.
Любопытен путь внедрения угля в практику борьбы с отравлениями. Несмотря на то, что уже в XV в. было известно, что древесный уголь обесцвечивает окрашенные растворы, лишь в конце XVIII в. это к тому времени забытое свойство угля было снова открыто. Как антидот уголь упоминается в литературе только в 1813 г. В последующие годы в химических лабораториях ряда стран уголь применялся при постановке многих опытов. Так, было обнаружено (1829 г.), что растворы различных солей при пропускании через древесный уголь теряют металлы. Но экспериментальное доказательство антидотной значимости угля было получено только в 1846 г. Гарродом. В опытах на морских свинках, собаках и кроликах этот учёный доказал, что животных можно защитить от отравляющего действия стрихнина, аконитина, синильной кислоты и других сильнодействующих ядов посредством введения им в желудок животного угля. Тем не менее в течение второй половины XIX в. и даже в начале XX в. уголь не признавался в качестве антидота. Случилось так, что к концу XIX столетия применение угля для оказания помощи при отравлениях было забыто, и только начиная с 1910 г. можно наблюдать второе рождение угля как антидота. Это связано с именем чешского фармаколога Виховского. Поскольку антидотные свойства угля определяются его адсорбционной активностью, то успехи физической химии в начале XX столетия заставили по-новому оценить существо его действия и дали толчок к получению углесодержащих адсорбентов с большой пористостью (площадью поверхности) из различных веществ растительного и животного происхождения.
Звук сирены скорой помощи все еще напоминает ему о гимне «Удивительная светлость». Расторопша, высокий сорняк с колючими листьями и цветок лаванды, не похож на героя, бросающего вызов смерти. Но он был рекламирован как средство для лечения печени с древних римских времен.
Активный ингредиент, силибинин, принимает такое же «такси» в клетки печени, какие нужны аматоксину. Захватывая все кабины, силибинин останавливает попадание токсина в клетки печени. Экстракт может также предотвращать ядовитые эффекты внутри клеток. Он блокирует аматоксин от запуска сигналов, убивающих клетки, и он запускает механизм клеток печени для производства белков для ремонта.
Конец 60-х годов прошлого века ознаменовался появлением качественно нового типа противоядий – веществ, которые сами не реагируют с ядами, но устраняют или предупреждают нарушения в организме, возникающие при отравлениях. Именно тогда немецкие учёные Шмидеберг и Коппе впервые показали антидотные свойства атропина (атропин – алкалоид растения красавка – сам является сильнодействующим веществом. Он также содержится в дикорастущих повсеместно других растениях семейства паслёновых – белене и дурмане) при отравлении ядом мухомора – мускарином. В последующем было доказано, что атропин способен блокировать те рецепторные структуры в организме, возбуждение которых определяет отравляющее действие мускарина. Таким образом, яд и эффективно действующее противоядие не вступают в непосредственный контакт.
Стажировка: Природа Медицина. Мне не нужны куклы Барби; Мне нравились модели лошадей Брейера, сапоги для верховой езды и каждая лошадиная книга, когда-либо написанная. Эта огромная территория ветеринарной медицины когда-то казалась мне безграничной. Журналистика, моя другая пожизненная любовь, было идеальным решением.
Принстонский университет Сертификат Принстонского университета Стажировка: Амадео Бачар. Кирстен Хантли выросла в Лос-Анджелесе. Она выиграла премию Фрэнсиса ЛеМойна за ее тонкую диссертацию в области живописи и печати в Принстоне. Работа Кирстен имеет свежий и графический характер. Как наблюдатель, она сочетает в себе острый взгляд с ее обширным опытом в области дизайна и технологий для создания инновационных идей, позволяющих наилучшим образом передавать информацию и удовлетворять потребности своих клиентов.
Что касается других видов эффективных противоядий, которые сейчас имеются на вооружении практической токсикологии, то они создавались в новейшее время, главным образом в последние 2-3 десятилетия. В их числе вещества, возвращающие активность или замещающие повреждённые ядами биологические структуры или же восстанавливающие жизненно важные биохмические процессы, нарушенные токсичными агентами. Надо иметь также в виду, что немало антидотов находится в стадии экспериментальной разработки и, кроме того, отдельные старые антидоты периодически совершенствуются.
Яды древних
Доктор Картер сильно волновался, когда из Луксора телеграфировал лорду Карнарвону в Лондон:
...«Потрясающее открытие. В Долине обнаружена гробница с нетронутыми печатями. До Вашего приезда все работы прекращены. В добрый час. Г. Картер».
Лорд Карнарвон субсидировал экспедицию – он верил в свою звезду. Но известие всё же застало его врасплох… Спустя две недели он уже был на месте раскопок и, даже не распаковав чемодан, немедленно отправился к гробнице. Все печати были в полном порядке, и это значило, что грабители до неё не добрались. Проходя коридорами, минуя камеру за камерой, Картер, Карнарвон и все, кто шёл с ними, буквально на каждом шагу натыкались на сокровища. Но вот и последняя камера. В зияющую черноту первым шагнул Картер.
– Ну, что вы там видите? – теряя выдержку, громко прошептал Карнарвон. В ответ вспыхнуло лёгкое пламя свечи, и спустя ещё несколько томительных мгновений глухо зазвучал голос Картера:
– Вижу несметные, сказочные сокровища…
Ослеплённый их блеском, он не сразу приметил неброскую глиняную табличку с краткой иероглифической надписью: «Вилы смерти пронзят того, кто нарушит покой фараона». Нельзя сказать, что это грозное предупреждение позабавило учёного. Нет, сам Картер не был напуган – но что, если текст станет известен рабочим? Это могло бы загубить раскопки, не имевшие аналогов в мире. Нет, Картер пойти на это не мог, и по его негласному распоряжению дощечку не включили в инвентарный список находок. Теперь её никому и не сыскать. Всё, кажется, сумел предусмотреть великий учёный – всё, кроме одного: в объёмистом каталоге сокровищ фараона оказался амулет. Немного спустя на тыльной его стороне был обнаружен текст:
...«Я тот, кто зовом пустыни обращает в бегство осквернителей могил. Я тот, кто стоит на страже гробницы Тутанхамона».
Это было второе предупреждение.
Их было семнадцать человек, следом за Картером и Карнарвоном шагнувших 13 февраля 1923 года в погребальную камеру Тутанхамона. «Похоже, никому не хотелось ломать печати. – едва отворились двери, мы почувствовали себя там непрошеными гостями», – писал впоследствии Картер.
Скорее всего под этим «мы» Картер имел в виду Карнарвона: проведя всего несколько дней в Луксоре, лорд вдруг отправился в Каир. Стремительность отъезда походила на панику: мецената экспедиции заметно тяготило близкое соседство с гробницей. Бросив её, он уехал, не дождавшись даже составления перечня найденных там сокровищ.
В самом начале апреля в Луксор пришли из Каира дурные вести: Карнарвон прикован к постели тяжкой загадочной болезнью. Все попытки врачей хоть как-нибудь облегчить его состояние ни к чему не приводят.
Осталось свидетельство сына лорда, приехавшего в Каир из Индии, чтобы провести отпуск с отцом. За завтраком лорд почувствовал лёгкое недомогание. Небольшая температура вдруг резко подскочила, жар сопровождался сильным ознобом, и уже никто не в силах был ему помочь выбраться из этого состояния. Таким застали больного его родственники и Картер.
За считанные минуты до кончины у Карнарвона начался бред; он то и дело поминал имя Тутанхамона – казалось, умирающий ведёт понятный лишь ему и его собеседнику разговор. Нить его, естественно, ускользала, сидевшие рядом женщины так и не смогли вспомнить потом, о чём, собственно, шла речь. Но в последние мгновения жизни к лорду вернулось сознание и, обращаясь к жене, он сказал: «Ну вот, всё наконец завершилось. Я услышал зов, он влечёт меня». Это была его последняя фраза.
Смерть настигла лорда Карнарвона в 57 лет, но ничто не предвещало скорой кончины. Вот тогда и напомнило о себе проклятие фараона: извлечённая из гробницы мумия покоилась в те дни на столе Каирского музея – словно в ожидании последнего осквернения праха. Когда с неё снимут бинты, на свет божий явится амулет Тутанхамона с начертанными на его тыльной стороне иероглифами.
Спустя несколько месяцев один за другим скончались двое участников вскрытия могилы Тутанхамона. Произошло это внезапно, как гром среди ясного неба, и сразу дало обильную пищу многочисленным домыслам. Потом началась паника. Неделя шла за неделей, а со страниц прессы, не уставшей ещё поминать лорда Карнарвона, не сходили имена ещё двух жертв проклятия фараона – Артура К. Мейса и Джорджа Джей-Голда.
Археолога Мейса Картер попросил помочь ему вскрыть гробницу. И именно Мейс сдвинул последний камень, заслонявший вход в главную камеру. Вскоре после смерти лорда Карнарвона он стал жаловаться на необычайную усталость. Всё чаще наступали тяжелейшие приступы слабости, апатии и тоски. А после – потеря сознания, которое к нему так и не вернулось. Скончался он в «Континентале» – том же каирском отеле, где провёл свои последние дни лорд Карнарвон. И вновь медики оказались бессильны поставить диагноз смертельной болезни.
Американец Джордж Джей-Голд был старым приятелем лорда Карнарвона, мультимиллионером и большим любителем археологии, он внимательно следил за всеми перипетиями экспедиции, увенчавшейся открытием гробницы Тутанхамона. Получив известие о смерти друга, Джей-Голд немедленно отправился в Луксор. Взяв в проводники самого Картера, он исследовал Долину Царей, до мельчайшей щербинки изучил последнее пристанище Тутанхамона. Все обнаруженные там находки одна за другой побывали в его руках. Всё это нежданный гость исхитрился проделать в один день, а к ночи, уже в отеле, его свалил внезапный озноб; на следующий день Джей-Голд всё чаще стал терять сознание и к вечеру скончался. И вновь медики бессильно разводили руками – никто не мог высказать хоть какое-то предположение о причине скоротечной болезни американца, но врачи, однако, составили категорическое заключение: смерть от бубонной чумы.
Из истории известно, что бывало, когда от ужаса перед неведомыми напастями люди, бросив дома, всё нажитое, уходили из родных мест. Оперативно внедрённое в печать твёрдое заключение самых авторитетных врачей было рассчитано как раз на то, чтобы успокоить взбудораженных обывателей.
Рентгенолог Арчибальд Джуглас Рид. Ему доверили разрезать бинты, стягивавшие мумию Тутанхамона, он же, разумеется, делал и рентгеноскопию. Вся проделанная им работа заслужила самые лестные оценки специалистов, но неведомый страж останков юного фараона придерживался явно иной точки зрения. Едва ступив на родную землю, Дуглас Рид не сумел подавить приступ накатившейся рвоты. Мгновенная слабость, головокружение… Смерть.
В считанные годы умерли двадцать два человека: иные из них побывали в склепе Тутанхамона, другим довелось исследовать его мумию.
Всякий раз кончина была скоротечной, непредсказуемой. Гибель настигала известных в те годы археологов и врачей, историков и лингвистов – таких, как Фокарт, Ла Флор, Уинлок, Эстори, Каллендер… Каждый умирал в одиночку, но смерть казалась одной на всех – непостижимой, скоротечной.
В 1929 году скончалась вдова лорда Карнарвона. Читателей светской хроники потряс тогда не столько даже сам факт этой смерти, сколько диагноз: погибла от укуса москита. В ту же пору ранним утром, в «час быка», приказал долго жить Ричард Бателл – секретарь Говарда Картера, молодой, отличавшийся завидным здоровьем мужчина: отказало сердце. И тогда по Лондону и Каиру прошлись девятым валом ужас и мутные слухи о проклятии Тутанхамона. Тем временем вилы смерти находили всё новые жертвы. Едва весть о смерти Бателла дошла из Каира до Лондона, отец его, лорд Уэстбюри, выбросился из окна седьмого этажа гостиницы. Когда труп самоубийцы везли на кладбище, катафалк – понятно, С какой скоростью движется эта машина в подобных случаях – задавил насмерть ребёнка, игравшего на улице. Экспертиза показала, что шофёр просто не мог не заметить мальчугана: до наезда оставалась ещё добрая полусотня метров. Однако водитель и все, кто шёл в первых рядах похоронной процессии, в один голос утверждали, что улица была пуста…
В Каире умерли брат лорда Карнарвона и ухаживавшая за ним сиделка; затаившаяся в доме смерть настигала каждого, кто осмелился в те дни навестить больного. Уходили из жизни люди, хоть каким-то образом причастные к окружению Картера, однако никоим образом не связанные с его работой: ни один из них и близко не подходил ни к месту раскопок, ни к мумии фараона. А сам Картер умер на шестьдесят седьмом году жизни через шестнадцать лет после того дня, когда отправил в Лондон уже известную нам телеграмму. И все эти годы он прожил безмятежно и размеренно, совершив одно из величайших открытий нашего века. Закоренелый холостяк, он только в уединении находил истинный отдых. В вечно пустовавшей его каирской квартире вольготно жил его любимец – соловей. С поистине олимпийским спокойствием встречал Картер гибель людей, которых хорошо знал и высоко ценил как лучших в своём деле специалистов. Лишь однажды посетило его неутешное горе – в тот день, когда умер Ричард Бателл. Но не о нём речь. Утром того дня, запасшись кормом для своего любимца, археолог обнаружил окровавленные перья, разбросанные вокруг соловьиной клетки, – сожравшая певчую птичку змея, мертвенно-серебристо струясь, переливалась в распахнутое окно. Картер долго был безутешен. Но его никоим образом не трогала страшная судьба тех, кого он считал когда-то своими соратниками, друзьями, просто знакомыми. Нигде ни единым словом он не обмолвился даже о Ричарде Бателле – том человеке, с которым нередко делился самым сокровенным… Врачи, лечившие секретаря, впервые высказались категорично: Бателл умер от эмболии – закупорки сосудов лёгких. Жители двух столиц по-разному встретили это сообщение: лондонцы, похоже, заметно поуспокоились, чего никак не скажешь об обитателях Каира. По городу ползли тёмные, противоречивые и самые невероятные слухи. Но и самые устойчивые перед слухами люди дрогнули после события в Национальном музее Каира, где с 1886 года покоились под неусыпным наблюдением специалистов останки фараона Рамзеса II.
...…Вечер выдался на редкость влажным и жарким. Как обычно, зал саркофагов был полон посетителей. С наступлением темноты вспыхнул свет, и вдруг из саркофага Рамзеса II раздался резкий, протяжный скрежет. Люди увидели леденящую кровь картину: в стекле качнувшегося саркофага мелькнул перекошенный немым криком рот Рамзеса; тело его содрогнулось, лопнули стягивавшие его бинты, и руки, покоившиеся на груди, вдруг резко и страшно ударили в стеклянную крышку; осколки битого стекла посыпались на пол. Казалось, мумия, иссушенный и только что надёжно запелёнутый труп, вот-вот бросится на гостей. Многие из стоявших в первых рядах попадали в обморок. Началась давка. Ломая ноги и рёбра, люди гроздьями посыпались с лестницы, ведущей из зала. Среди тех, кто выпрыгивал прямо из окон, такой толчеи не было, и проворству и ловкости их могли бы позавидовать и олимпийские чемпионы.
Утренние выпуски газет не пожалели красок, смакуя это событие, на все лады толкуя о проклятии фараона. Учёные заметно приглушили возбуждённый газетный хор, пояснив, что причиной события стали духота и влажность, изрядно накопившиеся тем вечером в зале. Мумии же предписан сухой, прохладный воздух гробницы.
Минуло тридцать пять лет со смерти Карнарвона, когда Джоффри Дин – врач госпиталя в Порт Элизабет (Южная Африка) – обнаружил, что симптомы болезни, от которой скончался лорд, а следом за ним те, кто ухаживал за больным, весьма напоминают «пещерную болезнь», известную медикам. Её разносят микроскопические грибки, обитающие в организме животных, чаще всего летучих мышей, в органических отбросах и пыли. А уж чего-чего, а этого добра было предостаточно в фараоновых склепах. Те, кто первым срывал печать, и те, кто шёл следом, вдыхали грибки. Болезнь эта заразная: вот почему ухаживавшую за лордом женщину ждала та же участь…
7 ноября 1962 года – четыре года спустя после сообщения Д. Дина – медик-биолог Каирского университета Эззеддин Таха собрал пресс-конференцию, на которой изложил журналистам суть своего открытия. В течение многих месяцев Таха наблюдал за археологами и сотрудниками музея в Каире и в организме каждого из них обнаружил грибок, провоцирующий лихорадку и сильнейшее воспаление дыхательных путей. Сами грибки представляли собой целое скопище болезнетворных агентов, и среди них – Aspergillus niger, обитающий в мумиях, пирамидах и склепах, тысячелетия остававшихся закрытыми для всего мира.
При этом Таха признался, что пока не в силах разгадать причины гибели каждой из всех жертв фараона, но, добавил он с лёгкой усмешкой, все эти загробные штучки отныне нам не страшны, ибо вполне излечимы антибиотиками.
Несомненно, исследования доктора Эззеддина Таха со временем обрели бы куда более конкретные очертания, если б спустя несколько дней после той достопамятной пресс-конференции учёный сам не стал жертвой разоблачённого им проклятия.
При вскрытии у Таха обнаружили эмболию.
Те, кто имел хоть какие-то основания быть проклятым фараоном, умирали по-всякому. От этой болезни – тоже.
Если «пещерная болезнь» и впрямь была убийцей лорда Карнарвона и людей из его окружения, сам по себе этот факт не снимает печать проклятия, которой отмечены таинственные обстоятельства гибели их и других жертв. Дело в том, что у исследователей всегда оставалась в запасе ещё одна версия: эта и другие болезни, до времени затаившиеся в грибках, могли быть просто-напросто изготовлены и законсервированы древними египтянами, ведь и по сию пору мало кто может сравниться с ними по части познаний в науке о ядах.
Известный греческий медик Диоскарид среди множества своих наблюдений оставил и такую запись: «Уберечься от яда здесь чрезвычайно трудно, ибо египтяне готовят его так виртуозно, что и лучшие врачи чаще всего ошибаются в своих диагнозах». И конечно же, в Древнем Египте известны были способы выращивания ядовитых грибков, знали там и как отравить атмосферу гробниц, поставив тем самым надёжный заслон всякому, кто осмелится нарушить покой фараона, но…
Но вот осуществили ли они эти свои познания на деле? Говард Картер (а умер он 2 марта 1939 года) не раз жаловался на приступы слабости, частые головные боли, даже галлюцинации – полный набор симптомов действия яда растительного происхождения. Вот почему принято полагать, что Картер избежал проклятия фараона в силу того, что практически не покидал Долину Царей с первого дня раскопок. День за днём получал он свою дозу отравы, пока в конце концов организм его не выработал устойчивый иммунитет.
Вернёмся к теме древнеегипетских захоронений, попробуем отыскать того убийцу, что, может быть, и по сию пору так ловко скрывается в плотной завесе всех этих случайностей, загадок и недомолвок.
Прежде всего попытаемся ещё раз определить общие симптомы и диагностику смерти людей, чьи судьбы так или иначе оказались связаны с проклятием фараонов, – эту тему очень глубоко копнул Филипп Ванденберг, подняв истории болезней, свидетельства очевидцев, биографические заметки из жизни не только современников, но и учёных, ещё в прошлом веке имевших дело с гробницами древнеегипетских царей.
Вот они – грозные призраки неизбежной трагической раз-вязки: сильнейшая лихорадка, навязчивый бред, предчувствие близкой кончины; эмболия; скоротечный рак.
Та же патология, как известно, отмечалась и среди тех, кто гробниц и в глаза не видел, но с проклятием фараонов связано и немало других трагедий.
Весьма эффективную методику предложил в 1836 г. английский химик Джеймс Марш. В её основе – открытая К. В. Шееле реакция восстановления соединений мышьяка в кислой среде цинком. В результате образуется газообразный мышьяковистый водород – арсин AsH 3 As 2 O 3 +6Zn+ 6H 2 SO 4 = 2AsH 3 + 6ZnSO 4 +3H 2 O У кого нет ножа, У того есть мышьяк! В. Хлебников
Марш обнаружил, что арсин при нагревании до 300 – 400 О С разлагается на мышьяк и водород. Газообразные продукты реакции, содержащие арсин, химик пропускал через стеклянную трубку, конец которой сильно нагревал горелкой. На выходе трубки он клал фарфоровую пластинку: на белой поверхности хорошо было заметно осаждение мышьяка в виде блестящего металлического зеркала. Прибор Марша обнаруживал до 0,001мг мышьяка. Однако другие химики вскоре показали, что подобная сверхчувствительная реакция может привести к ошибке, поскольку такое же зеркало образуется и в присутствии сурьмы. Тогда Марш попытался найти реакцию, позволяющую различить эти элементы. На исследуемое пятно он наносил каплю воды и держал её на небольшом расстоянии от пламени. Мышьяк быстро окислялся до растворимой в воде мышьяковистой кислоты. При обработке раствора нитратом серебра появлялась жёлтая муть в результате реакции. HAsO 2 +3AgNO 3 +H2OH2O=Ag 3 AsO 3 +3HNO 3 - Эта реакция характерна для мышьяка, но не для сурьмы.
Наука о противоядиях. Развитие науки о противоядиях шло двумя путями – лечение отравлений и выработка устойчивости к ядам. Если регулярно потреблять небольшие дозы яда, то организм в конце концов привыкает к этому и вырабатывает против него иммунитет – толерантность. Наиболее известен в этом отношении понтийский царь Митридат Евпатор. Боясь что его отравят, он проводил научные исследования ядовитых веществ совместно с придворным врачом. Чтобы повысить сопротивляемость организма к ядам, Митрид длительное время принимал териак – зелье, в состав которого входили 54 ядовитых вещества. Своей цели древний экспериментатор добился: побеждённый врагами, он вынужден был лишить себя жизни мечом, потому что ни один яд на него не действовал. Митрид Евпатор
Антидоты. (от греч. «анти дотон» - «даваемое против») Данный вид борьбы с ядами пришёл к нам также из покон веков. Например, индейцы Южной Америки при отравлении ядом кураре промывали кишечник отваром табака. Авиценна при отравлении ядовитыми солями металлов рекомендовал принимать молоко и масло. Надо солонку поставить пред теми, кто трапезой занят. С ядом справляется соль, А невкусное делает вкусным. Арнальдо из Вилановы. «Салернский кодекс здоровья»
С развитием химии совершенствовались представления о действии ядов и антидотов. Первоначально при отравлениях использовались простейшие химические методы нейтрализации яда, попавшего в желудок, - образование нерастворимого осадка, адсорбция на активированном угле. Позднее установили, что действие антидота можно объяснить далеко не во всех случаях и лишь до попадания яда в кровь.
Классификация дозы. Минимально действующая (наблюдаются минимальные изменения, хотя человек этого не чувствует) Минимально токсическая (наблюдаются все признаки отравления, но организм способен нейтрализовать их самостоятельно) Летальные (человеку во избежание гибели необходима медицинская помощь)
Классификация химических элементов По величине токсической дозы принято все химические элементы разделять на четыре класса: Чрезвычайно токсические(цианид калия KCN (10 мг/кг)) Высокотоксичные (сулема HgCI 2 (37 мг/кг)) Токсичные (диэтиламин (C 2 H 5) 2 NH (940 мг/кг)) Малотоксичные(хлорид натрия NaCI)
При регулярном попадании яда в организм развивается: Толерантность – иммунитет выработанный против яда, при регулярном потреблении небольшой дозы яда. Сенсибилизация – повышение чувствительности организма к яду. Кумуляция – накопление яда организмом в так называемых клетках депо – жировой прослойке, костях, соединительных тканях. При этом ядовитое вещество очень медленно покидает организм.
Классификация ядов. Яды широкого спектра (вещества, которые при попадании в организм вступают во взаимодействие с любыми биологическими молекулами, не проявляя высокой избирательности, разрушает многие структуры).Например: галогены, иприт, сильные кислоты. Яды узкого спектра (взаимодействуют только с одной биологической структурой в организме). Например: цианиды, фосфорорганические соединения, токсины.
Защитное действие антидота может проявиться на любой стадии отравления. Самым простым случаем является обезвреживание яда (детоксикация) до того, как он попадёт в кровь, - в желудке, на коже и т. д. Детоксикация происходит за счет химического разрушения или связывания отравляющего вещества.
Иногда к антидотам относят такие вещества, которые, не влияя на процесс отравления, восполняют внутренние резервы организма, в основном печени. Именно этот орган принимает на себя основной удар в борьбе с ядом. В печени яд связывается в водорастворимую форму и выводится далее через кровь,а затем с мочой через почки или с желчью через кишечник. Однако возможности печени не безграничны: если яд поступает в организм очень часто или в большом количестве, она перестаёт работать.