Николай кавасила хамает. Святой николай кавасила - изъяснение божественной литургии, обрядов и священных одежд Николай кавасила
Введение. 3
Глава 1. Учение о церковных таинствах св. Николая Кавасилы.. 6
Глава 2. Взаимосвязь таинств и аскетического делания. 9
Заключение. 12
Список использованных источников. 13
Введение
Вопрос о взаимном отношении аскезы и таинств, является основополагающим вопросом духовной жизни православного христианина. Это вопрос синергии (греч. συνεργία – «вместе действующий») – соработничества, совместного усилия Бога и человека в деле спасения. Учение о синергии имеет крайне важное значение для понимания не только православной аскетики, но и богословия вцелом. Понятие о синергии существовало в Церкви всегда, впервые этот термин употребляется в Первом Послании апостола Павела к Коринфянам: «Мы соработники (συνεργοί) Бога» (1 Кор. 3, 9). Но подробно учение о синергии было сформулировано в традиции исихазма и связано с именем святителя Григория Паламы, учившем о соединении нетварной Божественной энергии и энергии тварной, человеческой. «Фундаментальной установкой паламитского богословия была следующая идея: благодаря синергии, то есть соединению энергий Бога или Его благодати, и покоряющихся ей энергий человека, в результате длительного и крайне трудного аскетического пути для подвижника становится возможным обожение. Так в исихазме называется реальная встреча человека с Богом, приобщение к Божественной жизни и созерцанию нетварного Божественного света. Но для этого удивительного результата в равной степени необходимы как действия и стремления самого человека, так и Божия благодать» .
Выдающемся представителем паламитского богословия в его лаической интерпретации является св. Николай Кавасила. Как утверждает протоиерей Иоанн Мейендорф, - «В трудах Кавасилы мы находим толкование всей традиции Григория Паламы, хотя он и пользуется иной терминологией».
В шестидесятых гг. XIV в. Николай Кавасила удалился в монастырь, где написал где посвятил себя духовным писаниям. Наиболее полно его богословие раскрывается в трактате «О жизни во Христе» в семи главах (словах), в котором объясняется природа духовной жизни и смысл таинств Крещения, Миропомазания и Евхаристии. Большую ценность в раскрытии «паламитского богословия» также имеют его работы: «Изъяснение Божественной литургии» и «Богородичные гомилии».
Святой Николай Кавасила не состоял в священном сане и принадлежал к восточной традиции богословов-мирян, вероятно поэтому, его богословие, в большей степени направлено, на рассмотрение церковного таинства как основного средства ко спасению (обожению) христиан, живущих в миру. Как он сам отмечает в трактате «Семь слов о жизни во Христе»: «Ибо никто не скажет, что одна и та же добродетель у людей, управляющих общественными делами, и у занимающихся только своими собственными; равно у тех, кои после купели ничего более не обещали Богу, и у тех, кои ведут жизнь отшельническую, кои предположили сохранять девство».
Сегодня, когда в христианстве наблюдается оскудение подвижнического делания, вопросовзаимном отношении аскезы и таинств приобретает особую актуальность
. «Они же чрезвычайно изумлялись и говорили между собою: кто же может спастись? Иисус, воззрев на них, говорит: человекам это невозможно, но не Богу, ибо все возможно Богу» (Мк.10, 26-27).
Целью данного реферата является раскрытие учения о взаимном отношении аскезы и таинств в деле спасения изложенного в трудах святого праведного Николая Кавасилы.
В соответствии с целью определены следующие задачи:
Рассмотреть учение о церковных таинствах святого Николая Кавасилы;
Раскрыть взаимосвязь таинств и аскетического делания изложенную святым Николаем Кавасилой.
Структура реферата определяется целью и задачами исследования и состоит из введения, основной части и заключения. В конце приведен список использованных источников и литературы.
Глава 1. Учение о церковных таинствах св. Николая Кавасилы
Слово «таинство» уже указывает на некоторую непостижимость, невозможность заключить это явление духовной жизни христианской Церкви в четкие определения и формулировки. Господь наш Иисус Христос, открывая апостолам тайны Царства Небесного, облекал их в приточную форму, используя многочисленные образы повседневной жизни. Так поступали и апостолы, и святые отцы. Этот прием использует и святой праведный Николай Кавасила. Он сравнивает таинства с окнами, через которые, подобно солнечному свету, в наш мир проникает благодать Божия: «И так посредством сих священных таинств, как бы посредством оконцев, в мрачный сей мир проникает Солнце правды и умерщвляет жизнь, сообразную с миром, и восстановляет жизнь премирную…», а крещальную купель он сравнивает с входной дверью в жизнь будущего века: «Сам Спаситель восхотел креститься Крещением Иоанновым, показывая, что чрез Крещение только мы можем узреть небесные пространства и тем указано было, что нельзя войти в жизнь некрещеному, тем же указано и то, что купель есть вход и дверь».
Рассуждая о церковных таинствах в «Семи словах о жизни во Христе», именно в них он видит присутствие Царствия Божия на земле: «Жизнь во Христе зарождается в здешней жизни и начало приемлет здесь, а совершается в будущей жизни, когда мы достигнем оного дня». «Согласно учению Николая Кавасилы, церковные таинства являются теми самыми средствами, благодаря которым осуществляется истинная жизнь человека во Христе» . Как отмечает протоиерей Иоанн Мейендорф: «Отправным пунктом для обсуждения таинств Кавасиле служит текст из речи апостола Павла в Деян. 17:28: «Ибо мы Им живем и движемся и существуем». Мы получаем жизнь, начинаем
ее в крещении; мы движемся, продолжаем
жить в таинстве миропомазания; мы существуем, ибо содержание
нашей жизни составляет
Евхаристия».
Таинство Крещения является начало новой жизни. Умерая в крещальной купели, ветхий человек получает «бытие и всецелое существование о Христе, ибо оно, приняв мертвых и растленных, первое из всех таинств вводит их в жизнь» . Миропомазание даёт вновь рожденному силу действовать в новой жизни, ему преподается Святой Дух, чтобы он мог «благодетельствовать другим» и, в соответствии с апостолом Павлом, либо «назидать церковь, предрекая будущее, или уча таинствам», либо «словом освобождая от болезней», или, чтобы сам сделался лучшим, «сияя благочестием, или преизбытком целомудрия, или любви, или смиренномудрия». Евхаристия же сохраняет и поддерживает сию новую жизнь: «Ибо принимаем от сей трапезы уже не смерть, и гроб, и общение жизни лучшей, но Самого Воскресшего, и не дары Св. Духа, какие только можем мы получить, но Самого Благодетеля, самый храм, в коем находится вся полнота благодатных даров». По учению Николая Кавасилы Евхаристия является Таинством Таинств, исполнением и венцом всего в Церкви, окончательным действом и реальным участием в Царстве Божием: «После же Евхаристии нет уже ничего такого, к чему бы нам стремиться, но остановившись здесь должны стараться узнать то, как до конца сохранить сие сокровище». И как земной хлеб поддерживает телесную жизнь, так Хлеб сошедший с Небес поддерживает духовную жизнь христианина: «Посему сим хлебом живем, движемся миром, получив бытие от купели».
Духовную жизнь христианина заключенную в церковных таинствах святой Николай Кавасила назвает жизнью во Христе, подчеркивая ее христоцентризм. Как отмечает Неллас Панайотис: «Духовная жизнь для него есть именно жизнь во Христе, или жизнь Христа в нас. Ее сущность недвусмысленно задана Павловым утверждением "Уже не я живу, но живет во мне Христос" (Гал. 2, 20), принятым в самом буквальном смысле» .
Такой же христоцентризм мы видим и в другом творении святого «Объяснении божественной Литургии». Говоря о святости Церкви, Кавасила пользуется круговой аргументацией: причащаясь Святых Даров, Церковь становится святой; но, лишь достойные, то есть святые, имеют право причащаться таинств. «Круговое доказательство, возможно, преднамеренно: Кавасила хочет сказать, что святость не достигается, что она есть благодать и дар Божий. Лишь смертный грех автоматически исключает человека из Тела Христова». Что закономерно ставит перед нами вопрос взаимосвязи аскезы и таинств.
В священнодействии Святых Тайн (честные) дары прелагаются в Божественное Тело и Кровь; цель его - освящение верных, которые получают чрез (приобщение) святых даров оставление грехов, наследие Царства Небесного и тому подобное. Пособием и приготовлением как по отношению к самому делу (преложения святых даров), так и в отношении к достижению цели (священнодействия) служат молитвы, псалмопения, чтения из священных книг, одним словом, все, что священносовершается и возглашается и пред освящением, и по освящении даров. Ибо, хотя Бог подает нам всякую святыню даром, и мы ничего не можем принести Ему, и (Его дары) суть в строжайшем смысле дары, однакож Он настоятельно требует от нас, чтобы мы были способны и принять святыню, и сохранить; людям, не приготовленным к сему, Он и не подал бы освящения. Под таким условием подает Он (благодать) Крещения и Миропомазания; под этим условием допускает Он и к своей вечери и преподает страшную пищу, как это Он выразил в притче о семени, когда говорил: изыде сеятель - не обрабатывать землю, но - сеяти так, что обработка и все вообще приготовление должно уже сему предшествовать. Итак, поелику столь необходимо, чтобы мы приступали к принятию Тайн с таким добрым настроением и приготовлением, то должно было привзойти в состав священнодействия и оно (надлежащее приготовление), как и есть. Эту именно силу в отношении к нам имеют молитвы, псалмы, как и всё, что литургии священносовершается и возглашается. Ибо они освящают нас и благоустрояют то к надлежащему приятию святыни, то к сохранению и к дальнейшему соблюдение её в себе. Освящают они нас двояким способом. Первый способ тот, что мы получаем пользу от самих молитв, псалмов и чтений. Молитвы обращают нас к Богу, испрашивают нам отпущение грехов, подобно как и псалмопения умилостивляют к нам Бога и привлекают к нам помощь свыше. Ибо пожри, сказано, Богу жертву хвалы, и избавлю тя, и прославиши мя. А чтение Священного Писания возвещает благость и человеколюбие Божие, а вместе с тем правду и суд, внедряет в наши души страх Божий и воспламеняет любовь к Богу и таким образом вселяет в нас решительную готовность к исполнению Его заповедей. И все это как в священнике, так и в народе делает душу лучше, боголюбезнее, делает способным как его, так и народ к принятию и соблюдению честных даров, что составляет цель священнодействия. В частности, священника это приготовляет к тому, чтобы он достойно мог приступить к совершению жертвоприношения, что составляет, как сказано выше, предмет таинственного священнодействия. Это-то и содержится в молитвах - во многих местах; священник молится о том, чтобы не явиться ему недостойным предстоящего (священнодействия), но чтобы чистыми руками, душою и языком он мог послужить таинству, и таким образом уже и самые слова, которые читаются и поются, сами по себе помогают нам при совершении (таинства). А с другой стороны, и чрез это, а вместе и чрез все, что совершается в священнодействии, мы получаем освящение и другим способом - тем, что во всем этом мы созерцаем здесь образ Христа, Его дела в отношении к нам и Его страдания. Ибо и в псалмах, и в чтениях, и во всем том, что совершается священнослужителем во все продолжение священнодействия, изображается домостроительство Спасителя, так что то, что составляет первое в этом домостроительстве, объясняется в первых действиях этого священнослужения, второе - во вторых, следующее затем - в последних священнодействиях; так что у тех, кто смотрит на это, все те (обстоятельства) находятся как бы пред глазами. Так, например, освящение даров или самая жертва возвещает Его смерть. Воскресение и Вознесение, потому что эти честные дары претворяются в самое Тело Господне - то самое, Которое все это приняло на себя. Которое было распято, воскресло и вознеслось на небо. А что предшествует этой жертве, изображает то, что было до смерти (Спасителя), - Его пришествие, Его явление, Его окончательное вступление (в дело служения спасению рода человеческого); а что следует после жертвоприношения - обетование Отца, о котором Сам Он сказал, сошествие на апостолов Святого Духа, обращение чрез них к Богу и введение язычников в общение с Богом. Вообще всё священнодействие есть как бы один образ единого Тела Царства Спасителева - образ, представляющий все его части от начала до конца во взаимном порядке и согласии. Таким образом псалмы, которые поются в самом начале, всё что предшествует им, что совершается и говорится в предложении даров, - все это означает первоначальное время Христова домостроительства. А что следует за псалмами - чтение Священного Писания и прочее - изображает дальнейшее. Хотя выше показана другая польза от чтений и псалмопений, ибо они введены, очевидно, для того, чтобы побуждать нас к добродетели и умилостивлять Бога, однако ж ничто не мешает им иметь и такое назначение; одно и то же, конечно, может и вести верных к добродетели, и изображать домостроительство Христово. Ибо как одежда выполняет, с одной стороны, простое назначение платья - прикрывать собою тело, а, с другой стороны, смотря по тому, какая она бывает, означает собою и ремесло, и образ жизни, и достоинство того, кто ее носит, так точно и здесь. Что Священное Писание заключает в себе и богодухновенные изречения, и песни во славу Божию и побуждает к добродетели, чрез это оно освящает тех, кто читает его и поет; а что избраны именно такие чтения и расположены именно в таком порядке, поэтому оно имеет и другое значение, изображая нам довольно ясно пребывание Христово (на земле) и Его Царство. И притом такой смысл имеет не только то, что поется или читается, но и что совершается. Каждая вещь совершается здесь по настоятельной надобности: она означает или что-нибудь из дел Христовых, из Его деяний или страданий. Таков, например, вход во святилище с Евангелием или вход с честными дарами; то и другое делается по надобности: первое - для того, чтобы Евангелие потом читалось, последнее - для совершения жертвоприношения, а то и другое означают явление и открытое вступление Христа (в дело служения спасению рода человеческого); одно - явление неясное, неполное, когда Он только что начал Себя открывать, другое - явление совершеннейшее, последнее. В числе того, что здесь совершается, конечно, есть нечто и такое, что делается вовсе не для удовлетворения какой-нибудь нужды, но совершается только для выражения известной мысли, например, прободение хлеба и изображение на нем креста, или то, что нож для прободения бывает устрояем в виде копья, или, наконец, прилитие к святым дарам теплой воды. Много такого можно встретить и в других таинствах, например, в Крещении: имеющие креститься должны снять с себя обувь и одежду и, обратясь к западу, протянуть руки и дунуть; там чрез это внушается, какова должна быть в нас ненависть к злому духу и до какой степени должно простираться отвращение к нему в том, кто хочет быть истинным христианином; другое что-нибудь в этом же роде при совершении таинств имеет другое какое-нибудь значение. А что совершается при священнодействии святых даров, все имеет прямое отношение к домостроительству Спасителя, и это с той целью, чтобы созерцание этого домостроительства, находящегося как бы у нас пред глазами, освящало наши души и таким образом мы делались способными к принятию Святых Тайн. Как тогда это домостроительство воскресило вселенную, так точно и теперь, если постоянно будем созерцать его, оно делает душу созерцающего лучше и боголюбезнее. А если говорить точнее, то и тогда оно нисколько не принесло бы пользы, если бы его не созерцали, если бы в него не веровали.
Потому-то о нем и было проповедано, и потому-то Бог и употребил бесчисленные средства для того, чтобы в него уверовали, ибо иначе оно не могло бы произвести и своего действия - спасти людей, если бы существование его было сокрыто от тех, кто имел спастись. Но тогда об этом (домостроительстве) только еще проповедовали, и оно возбуждало почитание ко Христу, веру и любовь к Нему в душах людей неведущих, - возбуждало, значит, чувства, которых не было, а теперь, когда оно с благочестивым усердием созерцается людьми, уже уверовавшими, оно не возбуждает в них этих благочестивых чувств потому, что они уже есть в них, а только сохраняет, обновляет, усиливает; оно придает им большую твердость в вере, большую горячность в благочестии и любви. Если уж оно в состоянии было дать бытие тому, чего не было, то еще легче, конечно, может это соблюсти, сохранить и обновить. Между тем благочестие, вера, любовь к Богу, полная горячности - это все такие чувства, которые непременно мы должны иметь, приступая к Святым (Тайнам), без которых даже и смотреть на них крайне нечестиво. Поэтому чин священнодействия, естественно, должен служить выражением того созерцания, которое бы могло возбудить в нас такие чувства, чтобы мы не умом только размышляли, но некоторым образом видели глубокую нищету Богатого, странническую жизнь Того, Кто объемлет всякое место, перенесение оскорблений Благословенным, страдания Бесстрастного видели, до какой степени Его ненавидели, и однако ж как Он сам любил, Кто Он был и как уничижил Себя, что претерпел, что сделал и какую после того уготовал нам трапезу, и, таким образом, пораженные удивлением при виде неожиданного спасения, изумленные множеством Его щедрот, мы почтили бы Того, Кто оказал нам такую милость, Кто даровал нам такое спасение, вверили Ему свои души, предали Ему свою жизнь и воспламенили сердце огнем любви к Нему; потом, достигнув такого состояния, безбоязненно, как свои, приступали к пламени Святых Тайн. Ибо, чтобы достигнуть нам такого состояния, для этого недостаточно того, чтобы в известное время изучить все, касающееся Христа, и знать это; нет, для этого необходимо, чтобы око нашего ума было постоянно обращено к этим предметам, чтобы мы созерцали их, употребив все усилия к тому, чтобы удалить все другие помыслы, так как мы должны при этом иметь в виду сделать свою душу, как я сказал уже, способной к освящению. Ибо, если мы будем иметь только понятие о благочестии так, что когда нас спросят о нем, мы могли бы отвечать здраво, а когда нужно приступать к таинствам, не будем созерцать всего как следует, а, напротив, внимание наше будет обращено на другие предметы, то от этого знания нам не будет никакой пользы потому, что при этом в нас не может пробудиться ни одно из тех чувств, о которых было сказано, - мы будем иметь настроение, соответственное тем мыслям, которые будут занимать нас в это время, в нас будут преобладать такие чувства, какие они в состоянии пробудить. Поэтому-то и присвоен священнодействию такой вид, при котором одно не только высказывается словами, но и представляется подробно взорам; другое выражается во всем священнодействии для того, чтобы посредством этого удобнее действовать на наши души, - чтобы в нас было возбуждено чувство, а не простое только созерцание, так как воображение при содействии глаз гораздо яснее представляет нам образы предметов; посредством другого не дать места забвению, не допустить мысли обращаться на другие предметы, пока дело не дойдет до самой трапезы, чтобы таким образом, будучи исполнены таких мыслей и имея сознание в полной силе, мы приобщились Святых Тайн, присовокупив к освящению освящение, к освящению в созерцании - освящение самым делом и преобразуясь от славы в славу, от меньшей в такую, которая больше всех. Вот смысл всего священнодействия, говоря вообще. Далее надобно будет, по возможности, рассмотреть его с самого начала по частям: сначала предварительные молитвы, священные слова, священные песни и чтения; потом - самое священнодействие, самую жертву; потом - освящение, которым при помощи этой жертвы освящаются души христиан, как живых, так и умерших; потом - следующие за тем песни и молитвы (возносимые от лица) народа и священника к Богу, что здесь будет иметь нужду в рассмотрении и объяснении; главнейшим же образом и постоянно (мы должны будем иметь в виду) домостроительство нашего Спасителя, изображаемое во всем священнодействии, (объясняя), такие предметы, относящиеся к этому домостроительству, означаются теми или другими действиями в священнослужении.
3. Богословы–паламиты: Николай Кавасила
Упорное противление паламизму обособленных и немногочисленных, но влиятельных интеллектуалов и осложнения, проистекавшие из противоречий в отношениях между Востоком и Западом, суть обстоятельства, объясняющие появление на протяжении рассматриваемого периода очень большого числа паламитских сочинений, написанных выдающимися византийцами. Наряду с уже упоминавшимися Нилом Кавасилой и Иосифом Вриеннием, особенного упоминания заслуживают, ввиду их важности, имена Иоанна Кантакузина и патриарха Филофея Коккина (1353-1354, 1364-1376).
В том же узком кругу Кантакузина обретался и замечательный богослов–мирянин Николай Кавасила (ок. 1320 - ок. 1390). Он приходился Нилу Кавасиле племянником и был близким другом Димитрия Кидониса, а также переписывался с ним. Условия, в которых формировался Николай Кавасила, были очень сходными с окружавшими Димитрия, и, подобно своему другу, он поднимался по чиновничьей лестнице, делая карьеру в тени Кантакузина. Однако если по отречении Кантакузина (в 1354 г.) Кидонис полностью посвятил себя делу унии с латинянами, то Кавасила стал самобытным выразителем патристического сакраментального богословия.
Главными богословскими произведениями Кавасилы стали книга «Жизнь во Христе», емкое и очень большое по объему духовное и богословское объяснение церковных таинств под названием «Толкование Божественной Литургии», а также три проповеди мариологического характера. Время от времени важные богословские мысли попадаются в составленных им «Encomia» (хвалениях) различных святых. Хотя некоторые комментаторы не находят большого соответствия между его богословием и паламским , на самом деле между обоими богословами имеет место полное единство в источниках вдохновения и целях: оба утверждали, что общение с Богом во Христе через Духа есть единственно истинный смысл человеческой жизни. Кавасила даже написал коротенький, но яростный памфлет против антипаламита Никифора Григоры и ясно обрисовал позиции сторон в конфликте. Его главные богословские труды мыслились еще и манифестом, пусть не явным, сопротивления идеологии гуманистов, хотя многие из них были его личными друзьями. Мысль Кавасилы представляет собою что угодно, но только не бегство в мистику от насущной повседневности. Прямых цитат из Паламы в его работах не встречается, но многие фрагменты «Жизни во Христе» пересказывают «Триады» Паламы. Подобным же образом он практически обходится без цитат из отцов Церкви, однако едва ли не на каждой странице книги можно найти параллели с сакраментальными высказываниями Иоанна Златоуста или Кирилла Александрийского. Величие Кавасилы в том, что он успешно защищал богословие общности с Богом в эпоху, которая бросила ему вызов, и не впадал при этом ни в схоластику, ни в скандальную полемику. То, что у Паламы выражалось через понятия, Кавасила изображал как экзистенциальную реальность, доступную не только монаху–исихасту, но и каждому христианину. Чтобы понять богословские достижения Византии XIV в., стоит читать Паламу и Кавасилу параллельно.
В своем «Толковании Божественной Литургии» Кавасила иногда излагает мысли, кажущиеся производными от построений Псевдо–Дионисия и от символизма последнего. Но если сравнить его с самим Дионисием и другими средневековыми авторами, писавшими о Литургии, становится ясно, что Кавасила являет собой шаг вперед по направлению к сакраментальному реализму, который был ближе раннехристианскому пониманию церковных таинств. Этот реализм пропитывает «Жизнь во Христе», где автор выказывает больший интерес к сакраментальному богословию и духовности, чем к объяснениям частных подробностей различных обрядов. В первой главе этого труда Кавасила прилагает немало старания, чтобы показать, что Божественная жизнь, которая будет «совершеннее» в eschafon , тем не менее есть живой опыт и в настоящем . Крещение есть новое рождение к этой жизни. Как у ранних греческих отцов, в богословии Крещения Кавасилы положительное понятие «нового рождения» преобладает над негативной концепцией «отпущения грехов». В той новой жизни, в которую человек вступает через Крещение, он получает «опыт»: «Он становится оком, чтобы зреть свет» .
Если Крещение дает новое бытие, то Миропомазание - дар Духа - дарует «энергию» и «движение», свободные проявления, позволяющие личности воспользоваться радостями благодати Крещения . В Евхаристии Христос дарует человеку не «что–то от Себя, но Себя»; «таково предостохвальное бракосочетание, к которому Жених ведет Церковь как Девственную Невесту,… когда мы становимся плотью от Его плоти и костью от Его кости» . Парадокс существования Церкви в том, что «как дети, мы остаемся свободными, но мы также и зависимы от Него как Его члены» . Освящение приходит только от Христа , но святость состоит в сообразовании наших воль с Его Божественной волей. Кавасила проясняет последнее положение, рассматривая понятие «святости» в Церкви: чудеса есть дары Божий, получаемые не за какие–то личные заслуги, и сами по себе не составляют святости - это свободное человеческое достижение .
Наряду с изображением Христовым по апостолу Павлу, когда Христос представляется Главою Церкви, Кавасила говорит о Христе, как о «сердце» Тела: «Подобно тому как воскресший Христос не ведает смерти, так и члены Христовы никогда не вкусят смерти. Да и как смерть сможет коснуться членов, [находящихся] в общении с живым сердцем?» Этот отрывок и параллели к нему приводят нас к пониманию той весьма личной манеры, в которой Кавасила описывает христианское таинство . К тому же эти фрагменты показывают, сколь многим он обязан антропологии Макария, которая господствовала в исихастских кругах и которая помещала центр того психосоматического комплекса человека именно в сердце.
Экклезиология, понимаемая через Евхаристию, которая, по Кавасиле, есть «венец» всех таинств, а не только одно из них ; опора духовности на живом опыте Христа и теоцентрическая антропология - эти стороны наследия Кавасилы явно контрастируют с идеологией гуманистов. Этот контраст не означает, тем не менее, что Кавасила выражал, когда бы то ни было, даже в своих полемических работах, какое–то систематическое предубеждение против латинского Запада. Мы уже видели, что даже упрекая латинян за удаление эпиклезы из Евхаристического канона, он ссылается на авторитетность самого латинского обряда, законность которого Кавасила таким образом признает. Очевидно, что его отношение к Западной Церкви было очень близко воззрениям на этот предмет его друга Кантакузина, который не щадил своих сил, пытаясь объяснить паламитское богословие легату Павлу и отыскать пути к свободному диалогу на совместном соборе. Можно уподобить подход Кавасилы и взглядам патриарха Филофея, одобрившего этот замысел и приглашавшего иных патриархов к участию в его осуществлении, но при этом выражавшего пожелание, чтобы «на соборе наше учение было показано лучше латинского, так чтобы они могли присоединиться к нам в общем исповедании веры» . В следующем столетии, когда Папа наконец согласился с проектом созыва собора, паламит Марк Эфесский всходил на отплывающий в Феррару корабль с теми же упованиями и устремлениями.
Кавасила Николай , называемый в некоторых рукописях и Χαμαετός , был замечательным представителем византийской богословско-мистической литературы XIV века. Биографические сведения о нем скудны. Известно, что в молодости он служил при константинопольской патриархии и имел чин и должность сакеллария. Во время политической распри между императором Иоанном V Палеологом и Иоанном Кантакузином , сопровождавшейся и войною, Николай Кавасила исполнял миссию посла, по поручению Кантакузина и с разрешения патриарха Иоанна XIV (1334-1347). Когда Кантакузин сделался императором (1341-1355 г.), он оказывал Кавасиле особое благоволение. В 60-х годах XIV в. Николай Кавасила занял архиепископскую кафедру в Фессалонике, сделавшуюся вакантною по смерти его дяди Нила Кавасилы . В звании архиепископа Николай Кавасила, как муж ученый и опытный в церковных делах, нестяжательный и аскет по жизни, ознаменовал себя выдающеюся архипасторскою деятельностью и пользовался глубоким уважением паствы. Он достиг глубокой старости и скончался в начале 1371 г.
Слава Николая Кавасилы, как богослова-мистика, покоится, главным образом, на его сочинении „О жизни во Христе“. Сочинение состоит из семи книг. Писатель исходит из положения, что христианин должен уже в этом тленном мире начинать жизнь, которая достигает полного совершенства только после смерти. Жизнь эта заключается в единении со Христом, осуществляется при посредстве трех великих таинств - крещения, которое дарует её, миропомазания, которое содействует духовному росту и развитию, и причащения, которое соединяет душу с воскресшим Христом (книга I-IV). Исходя из мысли, что св. алтарь есть необходимое место для совершения таинств, писатель переходит к рассмотрению его частей, говорит об освящении его и символическом значении. Посредством добродетелей, молитвы и созерцания сохраняется жизнь, которая и в этом мире достигает совершенства в приближении к Богу путём скорбей, по любви к Нему и радости (кн. V-VII). В плане этого сочинения Николай Кавасила совершенно независим от других византийских авторов, но в содержании его наблюдается некоторая зависимость от писателя, известного с именем Ареопагита, которого Николай Кав. только и называет в своем труде. Мистическим содержанием отличается и „Толкование божественной литургии“, в котором пространно излагается символическое значение действий и молитв на литургии. Но литургические творения Николая Кавасилы еще не изданы, а равным образом и его трактат о вочеловечении, который также принадлежит к произведениям мистического содержания.
Николай Кав. принимал участие и в современных богословских спорах. В споре св. Григория Паламы с Варлаамом по вопросу о сущности и энергии божества Николай Кав. стоял на стороне Паламы, как видно из его сочинения против историка Никифора Григоры, примыкавшего к противникам св. Григория; но по вопросу о несозданном Фаворском свете Николай Кав. не сходился в воззрениях с Паламою и учил несколько иначе. Однако ни участие Кавасилы в споре по поводу византийской исихии еще недостаточно выяснено, так как главный источник сведений этого рода - трактат против Григория - хранится в рукописи.
Николай Кавасила принимал участие и в полемике против латинян. Ему принадлежит пролог к главному полемическому труду его деда Нила „Об исхождении Св. Духа“. Архимандрит Андроник Димитракопул приписывает ему и неизданные еще полемические трактаты: 1) „Слово об исхождении Св. Духа“, 2) „Обличение латинян“, где речь идет также об исхождении Св. Духа (оба трактата хранятся в рукописях ватиканской библиотеки) и 3) „В чём нас обвиняют латиняне?“ (в библиотеке Святогробского метоха в Константинополе, № 558). И в изъяснении божественной литургии некоторые главы (29 и 30) направлены против латинян.
Писателю принадлежит и целое собрание бесед на Господские и Богородичные праздники, а также похвальные слова в честь святых. Из них изданы лишь немногие - в честь великомученика Димитрия и великомученицы Феодоры Солунской и др. В беседах Николай Кавасила является выдающимся оратором. В рукописях с именем Николая Кав. встречаются сочинения риторические и философские и трактаты по логике. Исторический интерес имеют его письма, адресованные императрице Анне, Димитрию Кидони и другим известным современникам. Вообще, Николай Кавасила написал много самых разнообразных сочинений, которые являются украшением византийской богословской литературы, особенно его слова „О жизни во Христе“, и в которых писатель обнаружил не только выдающееся благочестие и богословское образование, но и литературно-риторический талант, так что должен быть поставлен в числе первых греческих церковных писателей средневековой эпохи.
Литература. I. Источники. Сочинение Николая Кавасилы Περί τής έν Χριστώ ζώής в первый раз издал W. Gass, Die Mystik des Nikolaus Kabasilas vom Leben in Christo (Greifswald 1849), перепечатал Migne, Patr. graeca CL, col. 493-727 (отрывки издал уже Petrus Areudius, Libri septem de concordia ecclesiae occidentalis et orientalis, Paris 1626 и Jahn и „Theologische Studien und Kritiken“ 16 729-746). Ερμηνεία τής θείας λειτουργίας изд. Fronto Ducacus в Biblioth. veterum patrum graecolatina II Parisiis 1624), перепечат. Migne, P. gr. CL, 368-492. Беседа изд.: Migne (ibid.), Θεόφιλος Ίωάννου, Μνημεία αγιολογικά (’εν Βενετία 1884), σ. 67-147 (в честь св. Димитрия). A. И. Пападопуло-Керамевс изд. письма (2) в „Σύλλογος “, Παλαιογραφ, οελτίον , 2 прилож. к XVI т. (Константинополь 1884). Главнейшие рукописи с творениями Николая Кавасилы: Paris 1213, fol. 1-319 (XV в.) (Этот кодекс подробно описан профессором С. Лампросом - Αναγραφή έργων Νικολάου Καβασίλα ’εν τω παρισιακψ κώδικι 1213. Νέος Έλληνομνήμων (журнал), τ . II σ . 299-323, Ά ϑήναι 1905) и вероятно копия с неё в Coisl. [тоже в Париже], 315 (XVII в.); Vindob. theol. 267 f. 1-408 (по содержанию и распорядку тожествен с парижским 1213); Paris 1248, f. 119-193 (XV в.), Paris. 2398, f. 78-139 (XV в.) и [во Флоренции] Laurent pl. 74, 13. - II. Пособия.- 1) Иоанн Кантакузин, История (кн. 3), 2) Никифор Григора, История (кн. 22-24), 3) Fabricius. Bibl. gr. 10, 25-30. 4) Gass указ. соч. (введение), 5) Ά.’Ανοράνικος Δημητρακόπουλος, Όρϑόδοξος Ελλάς (έν Λειψία 1872), 6) Krumhacher, Geschichte der byzantinischen Litteratur, München 2 1897. , впадает в искушение". Пророк же, желая открыть о [грядущем] еврейском пленении, связал себя (Ез.3:25; 4:8), тоже сделал и Агав, показывая "узы Павла".
Чтение и пение
Поемое и читаемое перед Входом Честных Даров есть приготовление к принятию святыни причастия, и творится [в воспоминание] о Господе и Его домостроительстве. Книги Ветхого Завета пророчески предвозвещают Грядущего, а книги Нового Завета являют уже Воплощенного и рассказывают о Нем .
Вход с Евангелием
Вход с Евангелием происходит из-за необходимости, так как нужно вынести лежащее в сосудохранилище . Евангелие для чтения в храм, сопровождая дориношением, как и надлежит. Это символическое начало проповеди, которая из тайной становится явной для всех.
Вход с Честными Дарами
Подобным образом и вход с Честными Дарами совершается по необходимости, так как и они обычно лежат в сосудохранилище ; и дориношение , и внесение [их в храм] с песнопениями и каждением, и светом [происходит], как и подобает Дарам Бога. Так вносят [Дары]. Дары, посвящаемые Богу императорами, увенчанные коронами, цари несут сами.
Припадем и помолимся об иерее, да помянет нас в приносимой жертве, как и надлежит. Ибо не существует иной молитвы иерея к Богу за нас, кроме той, которой он дарует [нам] столь добрые и твердые надежды во время [совершения] этой святой жертвы, безвозмездно очистившей все грехи и нечестие мира. Если же иные припадают к честным Дарам словно к телу и крови Христовой, как на литургии преждеосвященных [Даров], и поклоняются [им], и приветствуют [их], то [эти люди] пребывают в заблуждении. Только тогда, когда после пресуществления выносят Дары, должно поклоняться им словно телу и крови Христовым.
ПокровениеДаров
Дары, положенные на трапезу, покрываются и после освящения разделяются для причащения верных. [Эти Дары], согласно божественному Дионисию , символизируют Иисуса Христа, пришедшего из сокровенного и нераздельного в явное для [человеческого] восприятия, чтобы даровать нам Себя и Свое блаженство.
Молитва положения и поминовения святых
После положения честных Даров тотчас происходящее поминовение и называние некоторых святых мужей символизирует причастие к Христу поминаемых, согласно божественному Дионисию.
Умовение рук
Умовение иереем [рук] перед честными Дарами учит о том, что иерей должен очистить себя перед взором Божиим.
Положение омофора
Епископ, совершающий священнодействие, откладывает омофор. Таким образом, омофор является знаком начала [Евхаристии]. Если служит иерей, ничего подобного в начале [анафоры] не происходит. Когда же [архиерей] или совершает рукоположение, или причащает Святынь, тогда он снова надевает омофор как пастырь, творящий дело рукоположения и освящения.
Природа евхаристической жертвы
Поскольку иерей зовется приносителем жертвы, а честные Дары жертвой и приношением, зададимся вопросом, когда хлеб становится жертвой, до освящения или после. Ведь если он становится жертвой до освящения, то это не есть жертвоприношение Агнца Божия, так как противоречит правильному представлению. Если же после освящения, то иерей приносит в жертву уже тело, и, следовательно, Христос становится жертвой многократно, что расходится со словами "тако и Христос единою принесеся, во еже вознести многих грехи" (Евр.9:28). Что можно сказать [по этому поводу]? Что хлеб становится жертвой ни до освящения, ни после, но во время него. Именно тогда хлеб становится самим телом Христовым. Когда же тело Христово принесено и стало жертвой, тогда и Он Сам становится принесенным и жертвой. Именно это обозначает принести хлеб и соделать его жертвой - пресуществить его в тело Господа, принесенное в жертву. Таким образом [каждый раз] осуществляется спасительная жертва Агнца Божия и тело Христово пребывает единократно принесенным.
Престол
Престол является истинной трапезой благодаря лежащим на ней Дарам, которые, по словам Христа, есть брашно и пиво истинное (ср. Ин.6:55). Он представляет собой также и истинный жертвенник благодаря жертве, на нем совершаемой. Еще он становится жертвенником и через помазание всесвятым миром. Это миро приносит самого Христа, - толкует божественный Дионисий. - Иисус - наш жертвенник, благодаря которому мы получили приношение.
Теплота в момент Причастия
Теплая вода, вода, бывшая причастной огню, является символом Святого Духа, подобного огню (Деян.2:3-4) и названного водой (Ис.44:3; Ин.7:38-39). Она вливается после совершения [таинства] и освящения Честных Даров, символизируя схождение на Церковь Святого Духа, Который тогда сошел после заклания, воскресения и исполнения домостроительства Христова, и Который всегда сходит после совершения [жертвы]. Ибо Утешитель приходит к достойно ей причащающимся. Если есть сама жертва, ранее принесенная и ныне совершаемая, и посредник сам Христос, тогда и сам Дух, в которого веруют подобным образом, нисходит. Эта теплая вода изливается на честные Дары не для того, чтобы символизировать схождение Святого Духа на честные Дары, так как они во время освящения приняли благодать, но чтобы явить образ, по которому Церковь стала причастна, и вновь, и вновь становится причастной Святому Духу. Это происходит благодаря посредничеству Спасителя нашего Христа. Поэтому сначала вливается теплота в Святые Дары, а затем оттуда причащаются священнослужители и дают причащаться остальным, так как и Дух Святой прежде исполнил богоносную плоть самого Господа, а затем из нее словно из источника и вместе с нею излился на Церковь и всегда изливается. Об этом же свидетельствует божественный Иоанн: и от исполнения его мы все прияхом (Ин.1:16).
Евхаристия и Церковь
И наконец, Церковь есть тело Христа, это пречистое равно-божественное тело, согласно апостолу [вы же есте тело Христа (1Кор.12:27)], поэтому бывшее с Его пресвятым телом является примером происходящему и тому, что будет происходить в Церкви. И как Он Сам родился от Святого Духа рождением на земле, так и Церковь не от крове, ни от похоти плотския, ни от похоти мужеския, но от Бога родишася. И подобно тому, как Он умер и воскрес (ср. 1Фес.1:14) во славе, так и Церковь воскреснет в своей славе в последние дни. Он вознесся и Церковь будет вознесена на облацех во сретение Его (ср. 1Фес.4:17). Кто-то из богоносных отцов сказал, что необходимо проливать поты за Христа подвигом и молитвой, так как и Церковь утверждена кровью. Поэтому в священнодействуемые хлеб и вино, ставшие после освящения истинными телом и кровью Христа и лежащие на престоле, иерей вливает теплую воду и приобщается сам, а затем преподносит остальным, что обозначает сошествие Святого Духа на Церковь, который стал совершением домостроительства Христова. Это происходит каждый раз при совершении приносимой жертвы. И она [Церковь] есть посредница, и Он есть посредник, и сама жертва, явленная при Понтийском Пилате приносится сейчас. Поэтому иерей есть всегда Христос (Евр.5:6; 7:17-21). И снисходящий [на Святые Дары] Дух Святой не иссякнет. Символом Святого Духа является теплая вода, так как подобна огню, сошедшему на апостолов и зовется водою. В ней и то, и другое. Водой сошел огонь. И так символически обозначается образ причастия Святому Духу. Через плоть Спасителя мы причащаемся Святому Духу. И подобно тому, как мы не можем сказать, что приняли Святого Духа без посредничества Христа, так нельзя сказать, что эта вливаемая вода не причастна божественной Евхаристии.
Николай Кавасила, праведный
Перевод А.Ю. Никифоровой по изданию:
Nicolas Cabasilas. Explication des ornements
sacrus. Explication des rites de la Divine Liturge /
Explication de la Divine Liturge. Paris, 1963
Цитировано по:
Николай Кавасила. Христос, Церковь, Богородица.
М.: Изд-во храма святой мученицы Татианы, 2002. -С.192-196
Примечания
1. В предлагаемом вниманию "Изъяснении" Кавасила описывает архиерейский чин литургии.
2. В наше время на православной литургии читают Апостол и Евангелие тогда, как в XIV веке в Византии еще сохранялась раннехристианская практика трех чтений - из Ветхого Завета, Апостола и Евангелия, перемежавшихся пением псалмов и антифонов.
3. В византийских храмах сосудохранилище, или ризница, находилось в отдельном здании, расположенном недалеко от храма.
4. Проскомидия совершалась в сосудохранилище. Оттуда торжественная процессия с Дарами направлялась в храм, где приготовленные для таинства хлеб и вино поставлялись на престол. Это шествие получило название Великого Входа.
- праведный Николай Кавасила